Клуб любителей фантастики КЛФ Контакт Новокузнецк

Рассказ №3

Гримуар Люцифера

Фантастический рассказ

Истинную ценность рукописи «Grimorium Luciferum» представляли себе считанные единицы.
Наум Карлович Пинталь, капитан государственной безопасности, дымя папиросой, задумчиво мерил шагами просторный кабинет в двухэтажном доме, конфискованном у белопольского войта. Напоминавшие о предыдущем хозяине портрет президента Второй Речи Посполитой и семейные фотокарточки отправили в печь. Этим пока и ограничились – убранство фольварка и архив пана Нижинского интересовали спецгруппу НКВД меньше всего. Поиски рукописи недопустимо и опасно затягивались. Терпение товарища Сталина имело свои границы.
В двери постучали. Пинталь машинально бросил «да?!».
- Нашли, товарищ капитан госбезопасности, - адъютанта переполняла радость. Уже хотя бы потому, что лейтенант прекрасно осознавал, чем чревато невыполнение приказа Иосифа Виссарионовича.
- Где? – Пинталь резко повернулся. Сердце сорвалось в галоп. Неужели метания по всей стране, продолжавшиеся уже больше полутора лет, наконец закончились?
- У хутора Игната Кавкача. Это в двенадцати с половиной километрах отсюда. На юг. Патруль военной комендатуры остановил для проверки документов двоих мужчин. У тех не оказалось никаких бумаг. Патруль доставил задержанных в штаб для установления личности. В ходе допроса гражданин, назвавшийся гражданином Скудельским, упомянул искомую Вещь. Наш человек в военной комендатуре незмаделительно сигнализировал о показаниях гражданина Скудельского. И составил план.
- Привезли? – Пинталь с силой вдавил окурок в полную фарфоровую пепельницу. Хоть бы не очередная, опостылевшая ошибка. Итак в свои двадцать восемь с небольшим уже седой весь.
- В дороге.
- Прикажи отправить машину с бойцами навстречу, - адъютант кивнул, а Пинталь развернул на письменном столе топографическую карту. Приходилось пользоваться польской – советские, которыми снабдили спецгруппу, оказались не такими подробными. А в их деле любая мелочь могла стать решающей. – Патрульных не забыли?
- Никак нет, - адъютант умчался.
С трёх сторон хутор был окружён болотами. Непроходимыми, если верить карте. Кольнуло сомнение – почему ни на острове? Прятали в спешке, или тайник мобильный?.. Мера предосторожности, принимая во внимание содержимое рукописи, вовсе не лишняя. Но архаичная – до Вещи легко добраться на том же воздушном шаре.
- Разрешите, товарищ капитан госбезопасности? – стук в дубовые двустворчатые двери Пинталь пропустил. – По вашему приказу…
Пинталь остановил доклад сержанта, охранявшего вход в кабинет, выставленной ладонью и велел:
- Вводи задержанных.
Взгляду Пинталя предстали типичные крестьяне, возраст которых мог послужить указанием на близкие родственные отношения: отец и сын. Притворство выдавали детали: чересчур изнеженные для сельского жителя руки с аккуратными ногтями, бледная чистая кожа, одежда с чужого плеча. И добротная обувь горожанина.
- Кто такие?
- Неместные мы… - начал младший, однако Пинталь перебил его:
- Я не спрашивал, откуда вы. Кто такие?
- Работаем за е… - от сильного удара кулаком в живот молодой задержанный охнул и сложился пополам. Пинталь схватил его за волосы и процедил на ухо:
- Не лги мне.
- Мы не наёмные рабочие и не крестьяне, а служители Бога, - металлические нотки в голосе Пинталя заставили старшего испуганно зачастить. – Ищем убежища в Кракове, у родственников пана Хортица… Умоляю вас, пан офицер, не бейте пана Хортица – у него слабое здоровье.
- Все вы слабые, когда поработать требуется, - Пинталь оттолкнул Хортица, и тот бухнулся на ягодицы. – А как народную кровь пить, так сил и здоровья хватает… Что вы знаете о Гримуаре Люцифера?
Скудельский дёрнулся и неосознанно перекрестился. Такому шпионом не быть.
- Это страшная вещь, пан офицер. Отрыжка Дьявола, которая всех, кто дотронулся до проклятой книги, ввергнет в геенну огненную на вековечные времена.
При всём желании блокировать короткий тычок хромовым сапогом Хортиц не мог. Каблук с хрустом врезался в переносицу и опрокинул задержанного. Нос и губы прыснули кровью.
- Я спросил, что вы знаете о Гримуаре Люцифера.
Скудельский с искажённым болью лицом обозначил намерение помощь товарищу, но, встретившись с взглядом Пинталя, остановился и залепетал:
- Мне и пану Хортицу известно лишь то, что в этой проклятой книге собрано всё, что так или иначе связано с Дьяволом.
- Откуда? – недоступность «Grimorium Luciferum» заставляла людей извращать саму суть написанного. Ещё и мозги нужно иметь, чтобы вникнуть в содержимое.
- От пана Мирошника, поручика Войска Польского. Он обмолвился в горячечном бреду. Его, умирающего, в наш костёл принесли… Пан офицер, позвольте оказать помощь пану Хортицу. Пожалуйста.
- А Мирошник от кого слышал?
- Не знаю, - Скудельский рвался встать на защиту товарища грудью. Похвально, но бесполезно. – Клянусь Богом, я не знаю! И пан Хортиц не знает. Мы пана Мирошника единственный раз в жизни и видели-то.
- Допустим, - глаза Скудельского не лгали. Не умел. Из той категории, которая чужую боль принимает сильнее собственной. – Одного поручика Мирошника принесли?
- Да, - Хортиц был дезориентирован, и это причиняло Скудельскому невыносимые муки. – Жолнеры просто оставили его в костёле.
- Что конкретно сказал поручик Мирошник о Гримуаре Люцифера?
Как выяснилось, мало. Чертовски мало. Однако место хранения он упомянул. То ли сам был причастен, то ли случайно стал обладателем сверхважной информации.
- Пану Хортицу нужен врач, пан офицер… - Скудельский искусал губы до крови от того, что не мог помочь товарищу. С максимальной искренностью заверил: - Нам больше ничего неизвестно.
- И это низводит вашу ценность до нуля, - Скудельский побледнел. Не дурак, пусть и до последнего верил в милосердие. – Кныш?!
- Я, товарищ капитан госбезопасности, - вырос в дверях сержант.
- Организуй убытие по первой категории, - Пинталь, потеряв всякий интерес к задержанным, закурил. Чутьё подсказывало, что Вещь близка как никогда.
- Пан офицер, пощадите хотя бы пана Хортица, - Скудельский повалился на колени в тщетной попытке остановить неизбежное. Бойцы схватили его под мышки и потащили к выходу. Ещё двое под завывания Скудельского сгребли Хортица. Тот не сопротивлялся, заставляя подозревать сотрясение мозга.
- Патрульных тоже в расход.
Никто ничего не должен знать. Попади «Grimorium Luciferum» в чужие руки, беды не избежать.
- Адъютанта ко мне.
Пинталь дал спецгруппе пять минут на сборы. Большего не позволишь – рукопись была нужна не только Советской власти. Даже одна секунда промедления могла оказаться роковой. Потом уже ничего не исправишь, как ни старайся.
Выдвинулись всей спецгруппой, оставив в фольварке только часовых. Водители гнали грузовики на максимально возможной скорости.
Пинталь курил и рассматривал нарисованную со слов задержанных и патрульных схему. Ловец информации явно обладал художественным даром. Вещь спрятали в подвале старого, деревянного храма, вне всякого сомнения посчитав, что защита Бога должна быть надёжнее людской. Глупцы. Любая сверхъестественная сила меркла в сравнении с сутью Вещи.
Пинталь боялся даже представить, какое будущее открывается перед обладателем тайных знаний. Это вам ни какие-то там «Pseudomonarchia Daemonum», «Ġāyat al-Ḥakīm», «Liber Razielis Angeli» или «Claviculae Salomonis». Весь мир станет на колени. Теперь главное – это заполучить Вещь. И цена, которую придётся заплатить за обладание ею, не имела значения.
Лесная дорога местами превращалась в натуральную звериную тропу, и машины, к неудовольствию Пинталя, еле-еле ползли. Отправлять спецгруппу пешком – не дело: всё равно не унести столько боеприпасов и оборудования, сколько возьмёт грузовик. Да и кто знает, как обезопасил «Grimorium Luciferum» её обладатель. Если верить средневековым хроникам, Вещи боялись. И боялись очень сильно. Христиане вообще склонны бояться всего, что выходит за рамки их понимания. Религиозный человек – всегда ограниченный человек. Однако лучше быть готовым ко всему.
Болото начиналось без какого-либо перехода – густую стену леса словно отсекли саблей, оставив в мутной воде с многочисленными островками растительности отдельные деревья. Частью их искривило, и среди местных жителей наверняка ходили легенды о том, что окрестности хутора Игната Кавкача – прокляты. Являлись ли отклонения в развитии виной Вещи, или это были банальные капризы Природы, оставалось только догадываться.
А спустя пару минут стало не до того – колонна неожиданно остановилась, хотя спецгруппа имела чёткий приказ идти до конца.
- Труп, - доложил адъютант. – Свежий и давний.
- Ты что несёшь? – рассердился Пинталь. – Как такое может быть?
- Виноват, товарищ капитан госбезопасности. Не знаю.
Человек с учёной степенью не знает?.. Пинталь приказал подчинённым спешиться и быть готовыми к бою, а сам, расстегнув кобуру, направился к головному автомобилю.
Мужчина в пятнистом комбинезоне и высоких ботинках на шнуровке от кого-то или чего-то убегал. В панике. И это при оружии и прекрасной физической форме, которая выдавала специальную подготовку.
- Документов нет, - доложил адъютант.
Они и не требовались: и оружие, и боеприпасы были союзническими. Немецкими. На государственную принадлежность указывала также небольшая татуировка на правом запястье – меч, вписанный в руну.
Выходит, опередили. Тем более следовало спешить.
- Вперёд! – приказал Пинталь, делая в уме пометку о форсированной мумификации тела. Данные хроник подтверждались – дыхание Люцифера превращало людей в камень. А ведь это было лишь малой толикой сверхвозможностей.
Бойцы, прикрываемые станковыми пулемётами, двинулись к хутору. Старались не за страх, а на совесть. Пинталь лично отбирал людей. Сюрпризы в виде сомневающихся, из-за которых всё могло обернуться прахом, ему были не нужны.
Никаких признаков воздействия на реальность Пинталь не отметил, но это не могло служить основанием для ослабления бдительности. Вещь жила собственной жизнью и подчинялась собственной логике. И понять её до конца не могли даже передовые умы.
Полуостров порос лесом, что указывало на то, что люди покинули его достаточно давно. Тропой к хутору последними пользовались немецкие парашютисты, не рискнувшие десантироваться прямо к церкви. Хотя правильнее было бы назвать ветхое покосившееся строение грудой сухостоя.
Ни трупов, ни останков, ни оружия Пинталь не увидел. Вообще никаких признаков того, что Вещью заинтересовалось «Аненэрбе». Но не мог же парашютист быть один. Это не гарантировало успеха.
- Оцепить и обыскать!
Проверка территории и храма много времени не отняла. Снова ничего. Не имелось даже отпечатков ботинок. Сомнение напомнило о себе с новой силой. Чтобы остановить тошнотворное роение тревожных мыслей, Пинталь приказал:
- Ищите!
Пока бойцы разбирали строение, Пинталь отошёл в сторону и достал папиросы. То, что немцы тоже оказались у хутора, не могло являться случайностью. Таких свидетелей, как Скудельский и Хортиц, в живых не оставляют даже дилетанты. А в «Аненэрбе» таких не держали. Пересекались – противники чрезвычайно опасные. И умные ко всем прочим бедам.
После очередной сигареты стало понятно, что и на этот раз информация оказалась недостоверной. Подвал раскопали до дна, просеяли землю, вырыли глубокие ямы на месте столбов, однако всего лишь стали обладателями немногочисленных находок, которые не заинтересовали бы даже профессиональных археологов.
Глядя на кучу мусора, Пинталь почувствовал, как под сердцем начинает закипать злость. Понимание того, что череда неудач не может продолжаться вечно, наполняло кровь ледяной крошкой. Умирать ведь можно долго и мучительно… Однако пускать пулю в рот было рано.
- К хутору! – распорядился Пинталь, безуспешно пытаясь связать воедино события последних часов. В то, что Dwójka способна организовать многоходовку такого сложного уровня, верилось с большим трудом. Для столь хитрого плана требуются особые знания. Но... Никогда не стоит недооценивать противника. Крыса, загнанная в угол, может и на человека напасть.
Бойцы вынужденно оставили грузовики – из-за поражавшего воображение буйства растительности было не проехать – и со всеми мерами предосторожности направились к хутору. Парашютисты прошли тут: в состав спецгруппы не зря включили промысловых охотников. Хутор также пострадал от времени, но требовал куда как меньших усилий для ремонта, чем церковь.
Пинталь тщетно пытался обнаружить немцев с помощью бинокля, а затем выслал разведчиков.
- Там тоже никого нет, - доложил по возвращении старший. – Однако немцы были. Не так давно.
- Проверили халупу? – примириться с поражением было тяжело не только сегодня.
- Даже в подпол заглянули. Пусто.
Короткий доклад дёрнул за воспалённый нерв – а, может, никакого «Grimorium Luciferum» и нет вовсе?.. Необязательно, что выдумка. Просто рукописи нет больше. Как у черносотенного германского философа Ницше. «Gott ist tot». Вещь уничтожена. Или же банально рассыпалась от старости.
Очень непросто будет доложить о изначально бессмысленных поисках товарищу Сталину…
Папироса полетела в траву. Пинталь закурил вновь.
Ведь могут и не поверить, что ничего не нашёл. Подумают, прибрал к рукам, сам решил использовать тайные знания. И до тридцать седьмого года доказать невиновность следователю НКВД было невозможно. Когда нужен результат, никакие доводы не имеют веса.
Где же эта чёртова рукопись?
От капитана государственной безопасности Наума Карловича Пинталя ожидали результата. И этот результат непременно требовался положительный. СССР было нужно оружие, которого не имелось у других. Иначе мир к ногам не упадёт. Незаменимых нет – вместо Пинталя запросто могли поставить другого, более исполнительного. А над самим капитаном устроить показательную экзекуцию.
Мрачная перспектива заставила Пинталя рявкнуть «Искать!». Бойцы безропотно подчинились – недостатка исполнителей в стране не было. Потому как или ты делаешь то, что тебе скажут, или ляжешь в сырую землю с пулей в затылке. Советская власть не могла существовать иначе. Двигатель страны работал на людской крови.
Немцы на хутор заглядывали, однако тщательного обыска почему-то не провели. «Grimorium Luciferum» априори не мог лежать на виду, а парашютисты не могли уйти, не убедившись в том, что Вещи нет. Над ними висел точно такой же дамоклов меч.
Ну не испугались же закалённые в боях бойцы, прозванные «зелёными дьяволами»!
В какой миг всё изменилось, Пинталь не взялся б сказать с точностью: реальность просто стала другой. И, поведя взглядом, Пинталь не мог подобрать аналогии тому, что видел. Точнее, воспринимал всем телом. Странное чувство, на которое мозг не знал, как и реагировать.
И никого вокруг.
Инстинкт самосохранения заставил Пинталя достать наградной «боло». Вот только во что стрелять, если даже опоры под ногами не было?.. Сердце не унималось, как бы Пинталь не пытался вернуть себе душевное равновесие. Не галлюцинация – стреляная гильза обожгла щёку, а дульная вспышка ударила по глазам. И пороховая вонь была самая что ни на есть настоящая. И пулю, зависшую в метре от Пинталя, можно было пощупать.
И как всё это прикажите понимать?
Где-то в глубинах подсознания заворочался идущий из первобытности страх перед Неизвестным. И можно было сколько угодно напоминать себе о том, что боги рождаются от недостатка знаний, что рано или поздно они становятся удобрением для науки, что бояться нечего, потому что страх иррационален… Но страх упорно не желал уходить.
Мир в конце вдоха вновь изменился – с всё возрастающей скоростью он начал делиться. И ни разу не повторился, словно какая-то неведомая, но, безусловно, разумная сила изменяла его при рождении.
Пинталь видел все рождающиеся миры. Знал их устройство и законы, мог в деталях узнать о взаимодействии – мозг работал с удивительной ясностью. Как будто за Пинталя думал ещё с десяток профессоров. И эта ясность наполняла душу щенячьим восторгом.
Ассиметричная мозаика усложнялась с каждой секундой, её и без того непростые по объёмной форме элементы приобретали ещё более глубокий объём и изменяли форму, начинали пульсировать разными цветами. Привычное семицветие уступило место тьме оттенков и тонов. Часть элементов, несмотря на все трансформации, оставалась чёрной. В расположении этих многомерных дыр присутствовала гармония. Далёкая от той, которую принимали люди, однако не вызывающая отторжения в силу своей необходимости для полноты структуры, разбегающейся во все стороны.
Пинталь убрал «маузер К96» в кобуру. Из него разве что застрелиться – против токов различной природы пистолет был бесполезен. Всё ровно, что колоть швейной иглой кашалота. Сравнение никуда не годилось в силу того, что мозаика была намного больше. В миллионы раз. В миллиарды.
Не отдавая отчёта в своих действиях, Пинталь поднял руку. Там, где его пальцы касались причудливого узора, элементы могли меняться. Насколько хватало фантазии.
Капитан государственной безопасности поддался соблазну и мазнул пальцами по невообразимо сложной грозди. Та немедля увеличилась, заняв всё видимое пространство. Поток информации, обрушившийся на Пинталя, был подобен струе из брандспойта. Но уже спустя мгновение Пинталь совершенно не удивлялся тому факту, что может свободно ориентироваться в потоке новых знаний и даже отбирать необходимые. Ответы сыпались на капитана государственной безопасности ещё до того, как он успевал сформулировать в уме вопрос. До шокового состояния детальные.
При желании Пинталь мог узнать всё. Не было ответа лишь об Авторе. Том самом Люцифере. Эта страница гримуара оставалась чистой, как Пинталь ни старался прочесть её. Критерии отбора владельца также не прояснились.
Рукописи необязательно пишут от руки.
Смутные, начавшие оформляться на хуторе подозрения быстро обросли плотью и превратились в непоколебимое убеждение. Вот, оказывается, каков истинный «Grimorium Luciferum». Всё это время они искали книгу, а следовало…
Следовало искать что? Как охарактеризовать всё это?
Вещь? Магия? Оккультное явление? Образ самого Космоса? Бог?
Мысль соскочила как велосипедная цепь. Капитан государственной безопасности обругал себя последними словами за то, что не додумался перевернуть страницу раньше. Нужный элемент отыскался без труда. Попроще иных – даже тех, которые находились рядом, - однако информационно тяжёлый. Прошлое, настоящее и… будущее.
К каждому событию было привязано множество вариантов, делавших его похожим на зонтик укропа. Пинталь мог проследить за любым ответвлением…
…и вмешаться?
Помедлив, Пинталь всё-таки коснулся объёмной, ни на что не похожей фигуры. И узнал даже то, что ему и в голову не пришло бы спросить. Мировая революция была всего лишь ширмой. Единственно ценилась только абсолютная власть. Никакого альтруизма – лишь готовность пойти на всё ради собственного Я.
И командир спецгруппы капитан государственной безопасности Наум Карлович Пинталь ничем не отличался от других.
Констатация очевидного почему-то очень сильно задела Пинталя. Он не принимал ванн из человеческой крови, но продолжал обильно смазывать ею механизм. В рукописи было отмечено всё. Вся подноготная Пинталя. А началось всё с рыжего котёнка… И ведь оставался выбор: реальность ветвилась, и можно было стать человеком…
В сердце Пинталя начали прорастать ледяные иглы. И было по-настоящему больно.
Обидно.
Ведь ничто не мешало стать счастливым…
В приступе слепой ярости Пинталь превратил взвод парашютистов «Аненэрбе» - тех, которые оказались у немцев под рукой при острой нехватке времени, - в пыль. Один пытался сбежать, однако стал мягким камнем. Собственная группа Пинталя испарилась. В мгновение ока. Даже адъютант. Соглядатай наркома внутренних дел БССР Цанавы, как и подозревал Пинталь. И сменщик командира спецгруппы. Адъютант имел приказ Сталина о ликвидации капитана государственной безопасности в случае новой неудачи, и за это заслуживал медленной, максимально мучительной смерти. Однако злость решила иначе. Можно было вернуться в прошлое, устроить новую казнь, но Пинталь ещё не привык к тому, что человек может умереть больше одного раза. А если уж захочется – повернуть всё вспять можно в любой момент.
Отголоском стало мельтешение немцев – они шли, однако не доходили. И не могли дойти – переставлять временные отрезки можно было как угодно.
Грехи числились за каждым лицемером. Чем выше должность была у большевика, тем большим был их груз. Цанава, Ягода, Берия, Абакумов, Сталин... Бесконечный список безумцев, мнящих себя исключительными. И на каждом кровь: не отмыться вовек. Тут без вариантов – в любой ветви подонки всегда оставались теми же подонками. Сколько ни переписывай страницу. Убеждай, не убеждай себя – реальность от этого не изменится. И Пинталь даже не пытался. Перед капитаном государственной безопасности остро стоял вопрос, почему «Grimorium Luciferum» открылся ему. Если верить хроникам, читать гримуар мог только их хозяин, так как багряный цвет бумаги обжигал глаза. Чушь, само собой, но техническая подгруппа имела в своём распоряжении специальную аппаратуру и свинцовый сейф.
И тут в рукописи оставалась лакуна.
Глядя на информационный массив, наплывавший на руку подобно жидкой глине, Пинталь задумался над тем, что делать дальше. Ни Сталин, ни кто-либо другой Вещь не получат: как только капитан государственной безопасности отдаст рукопись, на нём можно будет поставить жирный крест. Как и на всех исполнителях, не исключая даже самые высокие ранги. Было бы глупо делить абсолютную власть. Ни над миром. Над всем сущим.
Вседозволенность пьянила. Выбор оказался таким огромным, что даже разбегались глаза: переписать отдельные предложения и страницы, весь гримуар, дополнить рукопись новыми страницами, выдрать какую вздумается, исправить текст…
Ни один Бог, даже самый могущественный, не обладал такими возможностями. Из памяти вынырнуло подходящее новому статусу слово, услышанное от одного из штатных историков. Демиург. Творец.
Кулак с объёмной информационной формой начал мягко сжиматься и разжиматься сам по себе. Пинталь чувствовал переполнявшую мозаику энергию. Один-единственный мысленный импульс, и всё будет так, как он захочет. Под любым соусом.
А дальше? Что будет после мгновенного пресыщения?
Пинталь знал и это.
Скука. Бесконечная хандра, избавиться от которой будет невозможно. Не потому ли в необыкновенной рукописи ни единым словом не упоминается Автор? Люцифера нет, и гримуар существует сам по себе. Как книга давно почившего сочинителя. Читать или не читать её – личное дело каждого. Но Книга останется.
Пинталь обратился к Вещи. Она предлагала множество вариантов, кроме одного. Правильного. Прежний хозяин просто захлопнул «Grimorium Luciferum», чтобы больше никогда не возвращаться к рукописи. Ничем непримечательная биография хуторянина, живущего с земли. И до него прежние владельцы Вещи, устраняясь от ответственности, без сожаления ставили её на полку. И забывали.
Пинталь вернул элемент мозаики на место. Та продолжала расширяться, однако до границы абсолютного знания о сущем оставалось немного. За ней последует неизбежная переполненность знаниями. И уныние, которое рано или поздно пожрёт Демиурга. Имеет ли смысл доводить до этого?
Какой интерес читать книгу, зная, чем она закончится?
Капитан государственной безопасности вытащил верный «боло». Патрон у него – мощный, гарантированно разнесёт череп. Даже не успеешь понять, что произошло. Ведь завершённая рукопись абсолютно не нуждается ни в авторе, ни в редакторе, ни в критике, ни в хозяине. Она самодостаточна.
Пинталь сунул «маузер К96» в рот и выдохнул. Тяжело. Запах оружейного масла и пороха ослаблял решительность. Словно якорь, держал за прошлое. Пинталь мог убрать и этот привычный запах, однако не стал. Запах отбивал мысль, что «Grimorium Luciferum» манипулирует капитаном государственной безопасности. С каким-то злым умыслом.
Пишет сама себя?
Но лишь в тот миг, когда движение спускового крючка сделалось невозвратным, Пинталь вдруг вспомнил, что существуют ещё и библиотеки. Домашние и публичные.

Итак, с самого начала рассказа пред нашими очами предстаёт Навм Карлович(далее просто Карлыч). Капитан, сотрудник контры глубинного бурения и вообще няшка в конфискованном доме. Курит. Остаётся под вопросом "ЧТО КУРИЛ КАРЛЫЧ", но нєхай цє будэ ваша таïна. Тем более, что портрет хозяина почти догорел.

Поиски затягивались, терпение лучшего друга всех пионеров. А почему капитан(!) опасается конкретного неудовольствия Самого? У капитана есть своё начальство, над теми своё, а дальше маршал советского союза Л.П. Берия(если время действия рассказа с 1938, в 37 Берия в Грузии сажал виноград, мандарины, алычу и врагов народа).

О, ещё и лейтенант заявился. Ему тоже Сталин лично приказал найти искомое?

Дальше должны заявиться Старший прапорщик, ефрейтор и рядовой с ЛИЧНЫМИ завизированными приказами.

"В ходе допроса гражданин, назвавшийся гражданином Скудельским" - лучше так: "Гражданин, предположительно являющийся ГРАЖДАНИНОМ, представившийся ГРАЖДАНИНОМ".

"- Прикажи отправить машину с бойцами навстречу" а у каждого бойца за подкладку вшит личный устный приказ Самого?!

"Пинталь остановил доклад сержанта, охранявшего вход в кабинет, выставленной ладонью" даже не буду писать про аллюзии на приветствие наших партнёров по историческому процессу из Германии, последователей малоизвестного австрийского художника.

" Работаем за е…", согласен! Из-за коронавируса очень за е... Школьники дома сидят, а работяги давай по рабочим местам.

Если указанные опрашиваемые субъекты и есть служители культа, то уничтожение антиклерикальной воасти должно быть их идеей фикс, они этот гримуар лично должны принести и капитану, и лейтенанту, и даже самому великому вождю всех североамериканских индейцев.

"Тот не сопротивлялся, заставляя подозревать сотрясение мозга.
- Патрульных тоже в расход." После чего расстрельная команда должна самоликвидироваться.

"машины, к неудовольствию Пинталя, еле-еле ползли." Конструкторов, технологов и рабочих горьковского автомобильного тоже расстрелять за это? Ачёоникосмолётнесделали...

"Глядя на кучу мусора, Пинталь почувствовал, как под сердцем начинает закипать злость. " Но товарищ капитан не знал о кииайской дыхательной гимнастике...

И опять доклад лично Сталину. Капитан, а может быть это такой супергерой страны советов? Капитан Карлыч? С красном плаще, отороченном соболиным мехом, в трико, с трусами поверх трико... Да ну, нет...

"Потому как или ты делаешь то, что тебе скажут, или ляжешь в сырую землю с пулей в затылке. " Последний оплошавший пусть выключит свет, закроет двери и застрелится сам.

"Советская власть не могла существовать иначе. Двигатель страны работал на людской крови." Правда? Странно даже, а как же войну выиграли, построили заводы, фабрики, как же Гагарина и (прости, Господи) Терешкову-Обнулённую в космос послали? И где же слова про то, что Сталин по утрам ел детей? Ладно, увлекаюсь, читаем дальше.

"Поток информации, обрушившийся на Пинталя, был подобен струе из брандспойта. Но уже спустя мгновение Пинталь совершенно не удивлялся тому факту, что может свободно ориентироваться в потоке новых знаний и даже отбирать необходимые." Вот поэтому Джобс своим дочерям запрещал долго сидеть в телефонах.

"Адъютант имел приказ Сталина о ликвидации капитана государственной безопасности в случае новой неудачи, и за это заслуживал медленной, максимально мучительной смерти" и снова тупые совеи могут только уничтожать друг друга. Возникает вопрос, если они только так и могут, зачем их завоёвывать? Окружить границы бетонным забором, никого не выпускать - сами и кончатся.

"Ни один Бог, даже" так, языческие с маленькой буквы, если капитан Карлыч атеист, то тоже. Или он кровавый упырь, но истово верит? Вопросы.

Тааак. Вот нам и попался прекрасный рассказ. Аллюзии на журнал Огонёк, Эйху Моссада, либерал-феминисток и даже роман "Князь мира сего". Рассказ о том, что не надо трогать руками без перчаток книги, специально обработанные наркотиками! Иначе вот такое может привидеться.