Клуб любителей фантастики КЛФ Контакт Новокузнецк

Рассказ 6

Алюминиевая кружка

Наступила унылая осень. С утра моросил дождичек, а к вечеру небо стало проясняться. Погода менялась. Последнее тепло медленно покидало землю. Работы на огороде были закончены.Оставалось так, по мелочи, порядок навести.Сосед ловко и энергично махал молотком, менял подгнивший штакетник, выравнивал изгородь.
- Андрей, вот слышал, что ты работу поменял?
Сосед повернулся в мою сторону, выпрямился и как-то неуверенно произнёс:
- Ты мне что-то сказал?
Он левой рукой поправил на затылке вязаную шапочку и произнёс:
- Сильный ветер, не расслышал.
Мне пришлось повторить свой вопрос, сосед определённо закивал головой и заулыбался.
- А старая не снится?- бодро перешёл я на весёлый тон. - Может, зря всё это, и ты уж, пожалел?
Лицо соседа было неприступным и невозмутимым:
- Нет, всё нормально. Вещих снов у меня не бывает, и вообще, никаких снов. Сплю спокойно, чего и тебе желаю.
- Спасибо. А вот у меня, представь себе, снится всякая чепуха. Потом ходишь и думаешь – к чему бы это?
- Ну, что поделаешь, бывает, - его лицо посветлело, стало ироничным. Мы сочувственно обменялись взглядами и разошлись по своим делам.
Ночью опять по крыше стучал дождик. Похолодало. На следующий день по плану мне предстояло навести порядок в кладовой. Раньше как-то времени не хватало, всё дела, другие заботы. А сейчас в самый раз перебрать старое барахлишко. Вот, если отнестись к этому легко, то, закрыв глаза, можно выбросить всё и не жалеть. А с другой стороны, как-то не хочется рубить с плеча, надо приглядеться, может, что ценное обнаружу?
Я приступил к делу. В куче старых вещей: капроновых крышек, перегоревшего кипятильника, выключателей с неизвестно каких времён и прочей утвари я увидел старую алюминиевую кружку, знакомую мне с детства.
«Надо же, какая древность. А что она здесь делает?- смотрел я на неё с любопытством. Мать её не выбрасывала, и мне было, в общем-то, понятно. Наши предки жили бедно, скуповато и каждую старенькую вещичку берегли. Теперь уже и матери не стало, а она всё ещё здесь, в кладовке лежит, будто чего-то дожидается. На меня сразу же нахлынули воспоминания.
Когда жива была мама, она говорила:
- Я, ведь, то же была молодой. Никого, ни о чём не просила. Ух, всё в руках «горело»! А теперь, видишь, состарилась, не могу,- и продолжала с тоской:
- Сын, жили мы тогда в деревне, в Кировской области. Жили очень бедно, плохо, ку-да ещё хуже? Сдадим весь урожай в колхоз, а что в зиму есть будем?- никто не знает. Вот собираемся: я, мама, сестра (брат тогда ещё был маленький, несмышлёный, с собой не брали), и снова идём в поле, картошку, оставшуюся собирать. А что делать? Ведь голодно, особенно к весне. А лето наступит, чуть-чуть легче станет. Пойдём в лес за малиной. Ягодку в зелёный листочек завернём, вот тебе и пирожок получился, вроде бы сытно, наелись. В лесу мы людей не боялись. Встретятся мальчишки:
- Вы из какой деревни будете?
- Мы Шешургские!
- А мы – Новозаводские!- И разбежимся в разные стороны.
Боялись только медведей. Однажды потревожили в малиннике медведя. Мы его не видим, а ему надоели наши голоса, он как заревёт. Мы со страху всё вёдра побросали и пустились бегом из леса.
Как порассказать, то вы так не проживёте, а нам досталось. Хорошо, что у нас корова была. Хоть она выручала. Молока много не давала, номы с опилками намешаем, кашу сварим, едим. А потом корову нашу то ли забрали, то ли околела? - Уже не помню.
Отец у нас был сильный, высокий, на любое дело мастер. И вот случилось горе, он попал в больницу и внезапно умер на операционном столе. Мать без отца сильно заболела, жить в деревне стало ещё тяжелее. Кто-то из родственников пожалел, посоветовал бросить всё и переехать в одно спокойное местечко, уверял, что там будет легче. И мы потихоньку, ночью, чтобы никто не видел, ушли на лесозаготовки, в лесную глушь, сбежали, значит. А так из деревни как уйдёшь? Паспортов у нас не было, в городе без паспорта на работу не принимали, а на лесоповале на это не обращали внимания, рабочие руки нужны были. Мать после смерти отца сильно ослабела, не смогла работать. Сестру взяли на работу, и меня. Правда, долго не соглашались, маленькая ещё была. В ту пору мне было одиннадцать лет, но потом уговорили, поставили учётчиком, подсчитывала складированный лес. Я в школе отличницей была. Окончила вот только три класса.Уже после войны родной дядька письмо прислал:
- Приезжайте ко мне, в Сибирь, в Анжерку, хоть хлеб белый увидите. - Мы и приехали.
С тех пор прошло много лет. Я той войны не видел, но те страшные картины, о которых рассказывала мама, остались глубоко в моей памяти. Что было – то прошло. И я не хочу, чтобы это когда-нибудь повторилось.
Уборка закончилась, и весь хлам вместе с кружкой я отнёс ближе к калитке. С утра мусор выброшу.Получив удовольствие от наведённого порядка, я с лёгкой мыслью за-брался под одеяло, быстро заснул. А под утро вижу сон.
Будто бы проснулся я от того, что ранние птички спать не давали - расчирикались под окошком. Приподнимаю голову, смотрю, а там промелькнула чья-то тень. Померещилось, что ли?
Искорка любопытства разгорелась внутри. Погляжу, кто там? Без особого усилия подскочил с постели. Не заметил, как оделся. Чего бояться, мертвецов, что ли? Для верно-сти взял в руки металлическую клюку, стоявшую у печи. Всё-таки с ней спокойнее будет. Ноги сунул в шлёпанцы, и потихоньку вышел на веранду, там тоже тишина, никого. Неслышно подошёл к входной двери, медленно повернул ручку замка и легонько толкнул. Обычно, этого было достаточно, чтобы она распахнулась полностью, но сегодня этого не случилось. Тогда я посильнее надавил на дверь, она чуть-чуть сдвинулась с места. Что за ерунда! Меня кто-то разыгрывает?За дверью кто-то стоит? Что вообще происходит?!
Со стороны улицы мне уже стало мерещиться что-то тёмное и хитрое. Его гадкая выходка вызывала во мне приступ злости. Набравшись смелости, я энергично упёрся в дверь плечом, и она плавно пошла. Распахнулась она не до конца, снова упёрлась во что-то мягкое. Терпение моё лопнуло, тут я набрался храбрости и резко толкнул дверь руками:
- Вот тебе! На! Что б тебя расплющило дверью, сволочь такая!
Оказавшись на крыльце, рванул на себя ручку двери и замер от удивления. Вообще-то, я воображал себе увидеть нечто ужасное, расплывчатое. Сейчас возьму, и со всей си-лы врежу по нему клюкой. Только вот за дверью стоял мальчик, лет шести - семи. На меня смотрело испуганное лицо ребёнка. Какая уж здесь ярость. Его одежда, потрёпанная от ветров и многократно промытая дождями заскорузла, и небрежно висела на плечах, детские, сношенные сапожки вызывали у меня жалость. Клюку пришлось отбросить в сторону. Я успокоился, перевёл дух и тихо произнёс:
- Ты чего здесь делаешь, малыш?
Он молчал, черные выпученные глазёнки непрерывно следили за мной, и смотрели на меня со страхом, как на дикого зверя. В руках у него была моя алюминиевая кружка, которую он судорожно прижимал к груди. Вероятно, он боялся, что я сейчас отниму эту последнюю радость, которую он нашёл под забором. Ребёнок не плакал.
- Ты чей, откуда ты взялся в такую рань? – допытывался я. Мальчик по прежнему молчал, и крепко сжимал эту несчастную кружку в своих маленьких ручках.Сдалась ему эта старая походная кружка! Я стал раздражаться. Отчаявшись услышать его голос и, оглядываясь по сторонам, я повысил тон:
- Где твои родители?!
И тут мои старания возымели действие. То ли со страху, то ли от безысходности, он неожиданно ответил:
- Амак, нон дех.¹
«Блин, какая-то чертовщина!» – подумал я. Ведь он на цыганёнка не похож, может татарчонок?– Терялся я в догадках.
- Где твоя мамка? – снова предпринял попытку поговорить с ним. На это раз ответа не прозвучало. Почему меня никто не понимает? И тут неожиданно прозрел, самому стало смешно. Да как же он поймёт, ведь он не русский. Я развернулся, и пошёл вокруг дома, Надо было ещё кое-что выяснить. А мальчонка, как будто знал, куда я пойду и, обгоняя меня, побежал впереди.
В огороде, в густой зелёной ботве согнулась и копошилась исхудавшая молодая женщина. Она была так поглощена своим делом, что не заметила, как я приблизился к ней. В метрах пяти я остановился, она по-прежнему продолжала усердно рыться в земле.
- Эй, как тебя там, добрый человек!- окликнул я её, и чтобы не напугать, спокойным, доброжелательным тоном продолжил,- прежде всего, надо поздороваться с хозяином…
Она подняла голову и от неожиданности вскрикнула. Рядом стоящий небольшой мешочек завалился на землю, из него выкатились клубни картофеля. Мальчик заплакал.От детских слёз у меня сжалось сердце.
На меня смотрело мертвецки бледное лицо незнакомки.
- Ман² ….,- начала говорить женщина.
Я догадывался, что это мать мальчика. Но с её речи я опять ничего не понял. Правда, теперь голос женщины был ровный и спокойный. Мне пришлось терпеливо выслушать её до конца. Временами я покачивал головой, будто бы понимал, о чём это она говорит.Она всё старалась мне что-то объяснить на своём языке. Иногда проскакивали искажённые русские слова, и до меня дошло – это беженцы.
Одно время в электричках можно было встретить огромные семьи переселенцев из Средней Азии. Народ тогда говорил, что это таджики, приехали на заработки. Они вноси-ли сумятицу в наш быт, своим иным миром, вызывали неудобства в салоне вагона. Их огромные баулы мешали проходить пассажирам и, главное -дети, детей было много. Было непривычно смотреть на этих людей. Этот народ возник ниоткуда. Его никто не ждал. Какое же счастье хотят они здесь найти?
Теперь передо мной стояла женщина в шёлковом длинном платье, с косынкой на голове. Не было во мне ни зла, ни упрёка, Наконец, я жестом показал, чтобы она никуда не уходила с этого места, а сам пошёл домой. Вынес мальчонке буханку хлеба, показал пальцем на рассыпанные клубни:
- Забирай, я на тебя не сержусь. Иди с Богом! – В душе моей стало легко, я почувствовал себя счастливым. Картошка и хлеб всегда будут вечны.
Тут я проснулся и открыл глаза, на полу рядом сидела кошка, ожидая моего пробуждения. Ей хорошо, она сидит на моих тапочках и мурлычет от удовольствия.Это так естественно и по-домашнему.
У меня было прекрасное настроение – я выспался. Не торопясь, я выгреб из печки золу и пошёл её высыпать.Выйдя на крыльцо, мои глаза невольно сощурились от яркого света.
«Однако!? – белый снежный ковёр искрился в моих глазах. С неба летели и кружились белые хлопья. - Хорошо, что снежок ложится на мокрую землю. Примета хорошая, земля не промёрзнет».
Снег медленно садился мне на голову, плечи. Стояла полная тишина! Всё, что нужно, природа отдала и теперь замерла в ожидании надвигающихся холодов. Вдоль улицы в мою сторону шёл Андрей.
- Здорово сосед! – приветствовал я его издалека.
- А….привет,- задумчиво ответил он.
- А что приуныл? Смотри, вон какая замечательная погода, первый снежок. Красота-то какая!
- Я вчера сына проводил на фронт, повестка пришла.
У меня в голове всё перевернулось.
- Как!? Не может этого быть! Ведь он у тебя только что отслужил армию?!Он что - сам захотел?
Сосед пожал плечами, грустно улыбнулся, и, не проронив ни слова, пошёл прочь, оставляя одинокие, грустные следы на снегу.
Я долго смотрел ему вслед. Наконец, перевёл взгляд на кучу хлама перед калиткой. Ночью её сильно припорошило снегом. На фоне белого снежного покрова она выглядела, как аккуратный могильный холмик. Вокруг никаких признаков жизни, ни следов, ничего.
Что ж, и здесь надо навести порядок. Старый хлам я без сожаления запихивал в мешок, и тут вспомнил про кружку. Но сколько не рылся, ей Богу! – так и не нашёл. Ни рядом, ни в куче мусора?! Смешанное чувство овладело мной. Вроде бы не испытывал потерю чего-то дорогого, и что? Тут уж, хочешь - не хочешь, а задумаешься: «Неужели это склероз или розыгрыш, или что-то ещё?»
Это последняя мысль меня волновала больше всего. Я пытался разгадать её: «Исчезла, почему? Может, он забрал? Странно, очень странно, зачем моему мальчику кружка? Я же ему хлеба дал…»
И дальше со мной случилось какое-то наваждение. Снова я у той же двери. Открываю, а передо мной мать стоит, и так заботливо смотрит в лицо:
- Сын, ты, что так долго дверь мне не открывал? Видишь, я тебе кружечку молока принесла. Парное. Ты же любишь? Или, уже забыл?
- Нет, мама, я ничего не забыл,- а сам терзаюсь в сомнении, не верю себе, но робко спрашиваю,- а кружечка у тебя откуда?
Смотрю, а она только улыбается. От её улыбки мне стало тепло. «Надо на кладбище сходить, она меня ждёт. И ещё – кружка…? Вот там всё и узнаю. А пока это небо надо мной, я дышу этим воздухом, ты, мама, во мне навсегда».

________________________________
¹ Дядь, дай хлеба, таджикский яз.
² Я, таджикский яз.