Отправлено: 05.01.18 17:39. Заголовок: Рассказ №13 Свет

Рассказ №13

Свет

Фантастический рассказ

Кто не знал любви, тот все равно, что не жил.
Жан Батист Мольер

Мятный вечер ложился на Петербург, когда я проник в неуютную и неизвестную мне прежде парадную. В голове были лишь проблески: сомнения, здравого смысла, перекрывающие друг друга. Я на мгновение остановился, рассматривая, будто сделанные из глины, потолки. Где-то мерно журчал водопровод.
Это произошло так. Ощущая необычайную однообразность собственного существования, я посетил некий музей изобразительного искусства. Среди прочего, в одном зале я набрёл на произведение Кандинского. Это было не одно из тех известных широкой публике, но характерные черты были на месте. Я замер. Я пытался понять, пытался что-то увидеть. Как это часто бывает в искусстве, каждый ищет что-то своё, что-то, с чем может себя связать. А я не находил.
- Вам нравится Кандинский? – молотом ударило мне по мыслям, раздолбив их на части. Я обернулся, неумышленно скорчив гримасу. В двух шагах от меня стоял молодой человек, с чёрной эспаньолкой и горящими, как Троя, глазами. Было неприлично бы рассматривать лишь его глаза столь долго, поэтому мне пришлось слегка занять его беседой.
- Простите?
- Любите абстракционизм? – Он улыбнулся так, словно сейчас предложит мне новую модель пылесоса.
- Я… просто смотрю… - ответил я на автомате, когда не хотел, чтобы вмешивались в мой мир идей.
Мой новый незнакомец хмыкнул, затем потёр пальцами, будто пытался посолить только что приготовленный стейк. В его движениях было что-то неуловимое, какие-то «призрачные» нотки. Он посмотрел на картину. Теперь мы смотрели вместе, но я чувствовал, что я едва ли делаю это так же, как мой собеседник. Он поглощал её, упивался ею. Его зрачки увеличились в сто раз.
- Не совсем понимаю, в чём тут дело… - я решил нарушить тишину. Кроме нас в зале, как, оказалось, никого не было.
- Ага! – изумился он. На лице у него читалась детская непосредственность. Словно он только что увидел, как с его руки взлетает бабочка.
Тогда он, немного пританцовывая, приблизился ко мне, почти вплотную. Я, казалось, почти не заметил этого. Я был так же поглощён его взглядом, как он пару минут назад уминал с аппетитом этот бессмысленный набор фигур на стене. В свете ламп я заметил – зелёные глаза. Возможно, на нём были линзы, настолько кислотным был их цвет.
Не касаясь меня, незнакомец достал что-то из внутреннего кармана своего чёрного пиджака и движением фокусника протянул мне, едва не порезав мне щёку. Это была визитка.
- Буду рад Вас видеть, - он склонил голову набок, улыбнулся и как-то неестественно поднял брови. Что-то в нём меня одновременно и настораживало, и умиляло.
Я замешкался на пару секунд, пытаясь осознать, что происходит, его слова. Не зная зачем, может от отчаяния, я нерешительно взял его визитку и положил в карман джинсов. Он, в свою очередь, снабдил свою улыбку небольшим смешком.
- Семь часов. Можете опаздывать, - только сейчас я заметил, что у него в другой руке была трость, а туфли его были чересчур налакированы. Детали ускользают при первом впечатлении.
Я так и не выдавил из себя ничего, кроме неловкой улыбки. Незнакомец счёл это ответом на его приглашение. Не смущая меня более, он удалился, кивнув головой и ударив каблуками друг о друга. Я стоял посреди зала с Кандинским, рядом со мной взорвалась ядерная бомба. Я был приглашён на вечер к незнакомому человеку.
В моём весьма недалёком детстве мама говорила мне, что нельзя ничего брать у незнакомцев и уж тем более, никуда за ними не идти. Но вряд ли извращенцы были настолько изобретательны, что ловили своих жертв в залах абстракционистов.
Была пятница. Шесть часов. Я глядел на чашку чая на столе, пар клубился над ней, как от заводской трубы. Сбоку, на экране телевизора, догорала очередная серия старого американского ситкома. Около чашки на столе была ещё и тарелка с мармеладом, сыром, солёным арахисом и шоколадными конфетами. За стенкой аккуратно ругались соседи. На мне были серые мохнатые тапочки, плед, подаренный родителями, и очки в чёрной оправе, которые мне тоже выбрала мама. Я был жалок.
Где-то в душе меня затошнило. Я взглянул на героев сериала – у них тоже всё было не в порядке. Нос невольно подёрнулся, я застыл в позе мечтателя. Только вот мечтать уже было явно не о чём.
Я вскочил, едва не опрокинув чашку, метнулся к джинсам на дверной ручке. Зачем-то несколько секунд смотрел на них, затем стал рыться в карманах. Когда я обнаружил визитку, мне показалось, что я копался не в своих штанах.
«Улица Дровяная…» затем номер парадной и квартиры. «Ничего не нужно. Звоните в самый верхний звонок. Приятного вечера».
Дровяная была в нескольких станциях метро от того места, где я мирно разрушал свою жизнь, попивая чаёк и раз за разом пересматривая одни и те же сериалы. Во всей квартире уже десятый месяц стоял запах подгнившей личности. Через пять минут в одной руке у меня всё ещё были джинсы, а в другой почти пустая кружка с наполовину остывшим чаем.
Я остановился у окна, пытаясь рассмотреть, чем занимаются соседи. Пара, за которой я наблюдал уже два года, что-то обсуждала. Они сидели на диване в углу, девушка рисовала в воздухе картины, молодой человек участливо кивал. Они словно играли в «Крокодила».
Окном выше был не то бездельник, не то фрилансер. Слишком уж часто он сидел, уткнувшись в монитор. Находясь довольно далеко от него, мне всё же удавалось разглядеть на его лице безразличие. Оно отражалось во всех соседних домах. Вечер устало полз, держа в руках гранату, надеясь сегодня погасить солнце хоть на минуту раньше.
Визитка лежала на столе. Я колебался. Она уже была мятой, я пару раз сложил её пополам и даже один раз небрежно бросил её на пол, пытаясь попасть в мусорную корзину. Я скинул тапочки, положил джинсы на диван, сел. На прошлой неделе был ровно год, как я перестал ввязываться в отношения. Вернее, меня просто отстранили от этих дел, с тех пор я и не вернулся в строй. Марина была прекрасной девушкой, но видимо, обо мне у неё было другое мнение. Остывший чай напомнил мне о том, как бессмысленны были наши последние с ней месяцы. «Ты как будто жить не хочешь», - бросила она вдогонку, и так вонзив мне кинжал в область груди.
За весь год я пять раз ходил в музей, семь раз в кино, прыгнул с парашютом, съездил в Венгрию, однажды взял на вынос китайскую коробочку. Но пустота лишь разрасталась, как плесень. Как раковая опухоль она засела глубоко во мне, а я был и не против. Мой возраст всё ещё позволял растрачивать драгоценные годы жизни на всё подряд, не заботясь о последствиях. Образование уже было получено, но применить диплом философа мне так и не удалось. В районе третьего курса я окончательно понял, что даже и не знал, чем хочу заниматься в жизни. Клеить кораблики в бутылках. Собирать паззлы. Путешествовать. Поливать людей грязью на жёлтых страницах. Делать обзоры на косметику или плохие фильмы. В огромных количествах пить, потом избивать собственную жену. Производить колбасу. Играть за сборную чужой страны. Писать стихи. Красить стены. Ходить на работу каждое утро и ненавидеть себя. Я выбрал последнее. Знания, полученные в ходе курса бакалавриата, помогли мне подняться от консультанта до менеджера. Не имея достаточного образования, я так и остался висеть там, наблюдая за тем, как проходят собрания в главном офисе. Зарплаты вполне хватало на всё, что я только мог бы пожелать. Сказать по правде, я не много-то и желал. В этом вся соль.
Проживая каждый день как прошлый и следующий, как день неделю назад и послезавтрашний, перед сном я постоянно ловил себя на мысли, какое же я ничтожество. Нет, это не потому, что меня бросила девушка, а я так и не нашёл себе новую. И дело не в том, что я в возрасте 27 лет всего лишь менеджер в крупной сети бытовой техники.
Я не жил. Впустую растрачивал дни, дарованные судьбой. Существовал. Но это нельзя было назвать жизнью. Я не хотел умереть. Я просто не хотел жить.
Моя любовь к жизни угасала так незаметно, что я и не успел погреть руки у догорающего огонька. Круг интересов заметно поубавился со времён моей безумной юности. Алкоголь сошёл на нет, едва ли я мог позволить себе пару кружек пива в вечер субботы перед телевизором. Компьютерные игры перестали будоражить сознание, заставляя проводить наедине с собой столько времени, что иные при рассказе об этом удивлённо вскидывают бровь и крутят пальцем у виска. Природные аппетиты заменило бесплатное порно в интернете. Общение на работе накрывало с головой, всё свободное время я проводил в жалком одиночестве, отграничиваясь от остальных. За все четыре года, что я прожил в этом доме, я так и не познакомился с соседями. Конечно, я знал некоторых из них в лицо, но имена и остальная информация ускользали от моего интереса.
Едва ли многие способны понять, что значит быть живым, но при этом совсем не жить. Я понимал. И меня порой это устраивало. В своём комочке комфорта я уживался со своими тараканами и скребущимися в душе крысами.
Было шесть двадцать. Я схватил визитку. Впервые за много лет я был не уверен в том, что делаю. Это чувство охватило меня, я едва ли не насытился им. Как озноб, приходящий от некачественных синтетических наркотиков, ощущение небывалой радости подхватило и унесло меня в прошлое, где всегда было чему порадоваться.
Мятный вечер ложился на Петербург. Я стоял у двери, рядом висело «Купание красного коня» в недешёвой рамке. На указанной квартире висела вполне обычная табличка, какие вешают жильцы европейских городов. «Л. С. Клементьев». Звонка было четыре. Они отличались по цветам, но, в общем-то, соблюдалась чёрно-серо-белая гамма. Кроме верхнего. Он был зелёным, словно его покрасили лаком для ногтей радикальные школьницы.
Приход небывалой радости сменился новым волнением. Я вдруг понял, что пришёл в гости к совершенному незнакомцу. Глазка на двери не было, поэтому я знал, что за мной не следят. Я устремил взгляд в потолок.
Я вспомнил его, попытался представить. Кандинский, эти туфли, «буду рад вас видеть». Глаза, взгляд. Он был уверен, что я приду, просверлил насквозь. Оказалось, что единственным местом, где я был не против ремонтных работ в пятницу вечером, был музей изобразительных искусств.
Точно. Таких, как я, он повидал, наверное, немало. Я вытер вспотевшую руку о пальто и, плюнув на все предостережения в голове и дрожь в ногах, позвонил в верхний звонок. Дверь, видимо, была настолько толстой, что я не услышал привычного звука шагов. Раздался глухой стук щеколды, ещё один. Дверь распахнулась.
На пороге стоял невысокий человек, в цилиндре и костюме тридцатых годов ушедшего века. В правой руке он держал фонарь, совсем как у паромщиков, а левой он придерживал дверь. За его спиной раздавался непонятный шум из музыки и голосов. Его большой нос и небывалая растительность на лице бросились мне в глаза.
- Вечер. Ваше приглашение? – он улыбнулся так, словно это было его прямой обязанностью.
Я протянул ему визитку. Он достал из нагрудного кармана пенсне, взглянул на карточку.
- Добро пожаловать, - он отворил дверь сильнее, я вошёл в светлый коридор, заставленный вешалками, которые ломились от курток и пальто различных цветов. Внизу покоились ряды ботинок, кроссовок, кед, в уголке даже стояли берцы. Я быстро скинул пальто, повесил на свободный крючок, снял туфли, в надежде узнать, что будет дальше.
- До конца коридора, красная дверь, - портье указал рукой куда-то в темноту.
- Приятного вечера, - он похлопал меня по плечу, а затем медленно исчез за дверью, которую только что мне открыл.
Вдруг меня охватила паника. Острая. Совсем один, в незнакомом месте. Куда же он ушёл?
Вдалеке, сквозь музыку, я услышал чей-то заливистый смех. Как будто это мышь с курицей решили спеть дуэтом. Эта забавная мысль успокоила мой страх. Я взглянул на часы над входом. Было ровно семь.
Следуя совету портье, я двинулся вдоль узких стен к красной двери. Пока я шёл, впереди меня загорались огни, а сзади сразу же гасли, когда я бы я ни оглянулся. Мне показалось, что я прошёл Невский проспект целиком, пока шёл до той самой двери. Голоса и музыка при этом ничуть не усиливались, словно они исходили из ниоткуда. Едва я подошёл к двери, как она открылась. Из-за неё высунулся невозмутимый портье.
- Хорошо добрались? – он протянул мне какой-то флакон. Не подумав ни секунды, я схватил его и зажал в руке.
- Да…спасибо… - только и смог сказать я.
- Прошу, - он в точности повторил своё движение, произведённое им минуту-две, а может и час назад, я точно не знал. Я прошёл в светлую комнату.
Комната была наполнена людьми, я бы даже сказал, переполнена. По форме она напоминала шар, но гости, казалось, этого не замечали. Я никогда не видел таких счастливых лиц, таких чистых глаз. В голову мне закралось впечатление, что все они были до беспамятства пьяные, но вокруг стоял лишь запах магнолии и каких-то диковинных курений, а бутылок и бокалов я нигде не заметил.
Стены были будто сделаны из бархата, красного бархата, дама с разноцветными волосами в углу слегка поглаживала их, говоря с человеком в кожаной куртке. Окно было всего одно, но необычайно длинное, французское, без форточки. Я почувствовал в воздухе корицу.
Гости представляли собой пёстрый зверинец. На мгновение мне даже показалось, что они и правда очень похожи на животных. Красно-синий павлин восседал на диване, вокруг него мило щебетали какие-то девушки, напоминающие попугаев. На подоконнике, изредка подпрыгивая, беседовали четверо мангустов в красных пиджаках и очках-авиаторах. На полу, играя в Дженгу, мило болтала стайка канареек. Большой и грузный сенбернар обнимался в углу на диване с премилой болонкой.
Из толпы возник тот самый незнакомец.
- Вы пришли! Прекрасно, - он схватил меня за руку, притянул к себе и обнял, как обнимают старых друзей. Я стал понимать атмосферу этого вечного праздника, не хватало только летящего из ушей конфетти.
- Я не представился. Леонид Сергеевич. Клементьев, - услышав моё имя в ответ, он потащил меня куда-то вглубь. Войдя в комнату, я и не думал, что там что-то было. Но там оказалась ещё одна дверь. Мы оказались на кухне, где также было всё забито лицами.
- Развлекайтесь, - он отпустил мою руку и попытался исчезнуть. Но я схватил его ускользающие пальцы.
- Так… что? – Я не знал с чего начать, поэтому это прозвучало именно так. Но он не ответил, выпустил мою руку и улетел куда-то в другую комнату. На секунду меня сковали голоса, мне хотелось сесть. В мгновение ока я обнаружил свободное место у стола, где раздавали карты. Мне было тяжело почувствовать настроение этих людей, они как будто никогда не слышали о плохих вещах. О любых. Казалось, их жизнь была наполнена тортами с мороженым, праздничными колпаками, а рождались они не из женщин, а из бутонов роз.
- Играете? – из ниоткуда возник господин с необычайно острым носом. Я даже боялся пораниться. Брови его жили собственной жизнью, в глазах читался чистый азарт, такой, когда важна сама игра, а не её исход. Он нетерпеливо поджал тощий подбородок и облизнул губы. Безмолвно я взял две карты, подозревая, что мы играем в техасский холдем.
Народу за столом собралось порядочно, здесь были и сенбернар с болонкой и один из мангустов в красном пиджаке и очках-авиаторах. Игра шла необычайно медленно, казалось, они использовали её как заполнение пауз в разговорах. А болтали они изрядно, при этом их голоса сливались в нечто единое, звучащее по-своему прекрасно.
- Господа! Я сдаю! – голосом конферансье завопил мужчина в центре стола. На нём был хамелеоновый плащ, переливающийся на свету и феска с пушистой кисточкой. Правая его рука была обёрнута в красную перчатку из тонкого материала. Его поведение меня забавляло. Он общался сразу с шестью гостями, при этом успевая раздавать карты и отпивать из графина с чем-то оранжевым. Наверное, его профессия была как-то с этим связана, иначе какой талант пропадал. Руки его напоминали паучьи лапы, он сучил ими, тасовал и раскидывал карты туда-сюда. Где-то едва запахло жареными грибами. На столе появились два короля и два туза, красные, как губы танцовщицы парижского кабаре.
Конферансье вдруг замер. Он посмотрел на стол, потом на своих собеседников, неожиданно уставился поверх меня, задевая взглядом волосы. Я додумался посмотреть на свои карты только сейчас. Два туза, но масти были мне неизвестны, больше похожие на иероглифы.
Я поднял глаза, конферансье врезался в мой взгляд. Авария. Лобовое столкновение. Сейчас он будет разбираться. Не сводя с меня глаз, он достал из рукава белоснежный платок, взмахнул им в воздухе и закрыл карты в своей руке.
- Как вы думаете, что у меня? – лукаво бросил он. Дама справа обожающе посмотрела на него, едва не набрасываясь на него со всей силой своего декольте. Кто-то усмехнулся. Я услышал запах грибов и звук воды в трубах. Всё замерло.
- Два короля, наверное? – выпалил я, чувствуя, как неловкий кашель подступает к моему горлу. Повезло, что хоть эти слова успели слететь с моих губ.
Конферансье перевернул ладонь, так, чтобы я мог видеть, какие у него карты. Но они были закрыты платком. Бровями он уже танцевал нервную лезгинку. Дама максимально эротично вздохнула, сенбернар и болонка тоже уставились на меня. Мангуст подложил ногу под себя и поправил чёлку.
- Вот они! Ваши короли! – он как будто объявил абсолютно новый номер в театре магии начала девятнадцатого века. Взмах платка, брови делают па, снова и снова. Хмурые короли смотрели на меня, но я улыбнулся.
- Браво, - конферансье улыбнулся настолько широко, что даже его бровям пришлось потесниться. Он подбросил карты и в воздухе они обратились в двух попугаев, красного и чёрного. Птицы описали почти идеальный круг под потолком и приземлились на стол. Конферансье был доволен. Я был ошеломлён. Дама обняла его за локоть. Сенбернар и болонка вежливо мне поклонились. Мангуст не обращал внимания ни на кого, он всё ещё старательно поправлял волосы.
Конферансье вскочил. Его глаза пылали. Он вмиг осушил графин, взывающее обратил взгляд к своей спутнице, и они вместе последовали к выходу. Я вспомнил про господина с острым носом. Он не смотрел на меня, разглядывал какую-то фотографию. Я подумал, что никому до меня нет дела, и поспешил удалиться. Вдруг Нос снова чуть меня не порезал.
- Уже были в мраморном зале? – его нос ёрзал, как будто он был насильно приделан к его лицу и хотел убежать.
Я не знал ни о каком мраморном зале. Пришлось сказать правду.
- Вам стоит взглянуть. Третья дверь, на десять часов. Прошу прощения, мне нужно позвонить матушке.
Нос аккуратно поднялся, отодвинул стул, манерно кашлянул и вышел. В кухне оставалось человек десять, не меньше. Я стал блуждать взглядом по кухне.
Потолок пытался быть похожим на своды Сикстинской капеллы, но непривычный для Ватикана говор и запахи сразу давали понять, что это всего лишь искусная подделка. Кухню выдавали два больших круглых стола с чёрными и белыми скатертями, гарнитур из красного дерева и весьма внушительная плита. На стенах я разглядел какие-то античные сюжеты, выполненные довольно талантливым художником. И вдруг меня схватили.
Всё это время на меня были устремлены её глаза. Как луч солнца, который будит в морозное утро. Как боль в зубе, поражённым несчастьем. Как первый укус мороженого. Я был пойман, я был птичка в клетке. Не меняясь в лице, она пересекла комнату в считанные секунды, порхая, как мотылёк. Полы её платья были похожи на лепестки. И вот она передо мной, я нелепо вскочил, чуть не снеся графин с чем-то розовым. Взмах её ресниц - выстрел из крупнокалиберного ружья.
- Пойдём со мной.
Шёлковый голос поразил меня в самое сердце. Я был ранен, почти при смерти.
Она провела рукой по моей щеке. Сначала безумно холодно, затем так же безумно, нестерпимо жарко. Я почувствовал, что горю, как Джордано Бруно. Ноги вросли корнями в пол, я хотел растянуть это мгновение на час-другой, ведь больше просто нереально. Страсть граничила с неизвестностью, волнение с удовольствием. Мне больше ничего не было нужно.
Через десять минут я обнаружил себя с полуобнажённой незнакомкой в какой-то полутёмной комнате. Она обвилась вокруг меня, я перестал осознавать происходящее. Я позабыл о возможных последствиях. О её мотивах. О том, что она может незаметно ограбить меня или отравить. О том, что она, возможно, больна. О том, что всего каких-то пару часов назад я наблюдал за тем, как какая-то старушка кормит голубей, и это было моим самым интересным событием за день. Я позабыл обо всём.
Она скользила по моему телу, мы сплелись так тесно, как наушники в кармане. Мне хотелось растянуть каждую секунду ещё хотя бы на несколько мгновений. Я был, словно в горячке, было необычайно душно. Мысли в голове путались, не хотелось думать совершенно ни о чём. Передо мной была только она – девушка из моих снов.
Всё было точно как там: слегка неправильные черты лица, пшеничные, рассыпающиеся волнами, волосы, чуть вздёрнутый маленький носик, разящие как из пращи тёмно-голубые глаза и тело – бледное, хрупкое, обжигающее. Я изнемогал от желания закончить свою жизнь на этом моменте, но я всякий раз ошибался, в голове указывая, на каком именно. Не знаю, сколько прошло.

(Окончание следует)

 Отправлено: 05.01.18 17:43. Заголовок: (Окончание) Я очнул..

(Окончание)

Я очнулся. Шум и голоса утихли, почти исчезли. Я был один. Приятное на ощупь одеяло, свет от лампы, чувство, будто это произошло не со мной – вот, что у меня осталось. Девушка из сна растворилась в воспоминаниях того вечера. Мышцы сочились усталостью.
Вдруг я осознал, что меня больше не тошнит. Жизнь, едва отбивая ритм, струилась по венам, разгоняясь и источая аромат по всему телу. Я попытался задержать это ощущение, но вдруг в комнату кто-то вошёл. Я стыдливо прикрыл одеялом свою наготу.
Леонид проник в комнату, словно саморез в стену. На нём была уже другая одежда, другие усы – как у Чапаева.
Спустя пять минут мы с ним уже шли по винтовой лестнице куда-то наверх, вероятно, на чердак. В старых петербургских квартирах таится много всего интересного. Но чувство нереальности происходящего не покидало меня, даже когда в окне я разглядел очертания Обводного канала.
- Та девушка… - начал, было, я, но осёкся, понимая, что внешность я бы вряд ли смог ему точно описать. Да и обстоятельства были весьма интимные.
- А, Катрин. Вы ей очень понравились, прошу простить мою бестактность. Вы её никогда не видели раньше?
- Первый раз…
- Она актриса, не бог весть что, какой-то маленький театр, да и играет она, - он понизил голос и поднёс руку к уголку рта, - не так чтобы…
«Ничего себе. С актрисой… Тогда мне точно всё это снится. Конечно, эти огни, этот портье, этот Леонид. Всё это ненастоящее, я заснул за чашкой чая, за унылым сериалом, за подглядыванием за соседями. Интересно, что же будет дальше».
Лестница кончилась. Мы оказались в небольшой домашней оранжерее. Под потолком было небольшое окно, в него била луна, из-за чего на полу, в центре, бледнело мрачное пятно. Здесь же стоял столик, сделанный, видимо, из мрамора, с чайным сервизом и двумя тарелками, накрытыми крышками, как в дорогих ресторанах. Леонид отодвинул один из стульев, приглашая сесть. Мне ничего не оставалось, как согласиться – вечер был в самом разгаре. Он сел напротив, стал разливать чай. Я был Алисой. Он – Шляпником.
- У вас, вероятно, есть вопросы, - чай стал клубиться сильнее, чем у меня дома. Запахло бергамотом. «Откуда он знает, что я люблю чай с бергамотом?».
- Ага… - я не знал, с чего начать.
- Давайте, я сам. Я знаю, что у вас в голове, - хирург Леонид вгляделся в мой череп через мои окна-глаза.
- Простите, я хотел сказать, на уме, - он засмеялся, прикрывая рот ладонью.
- Ох, нет, прошу прощения. На входе вам дали флакон, верно?
Я потянулся в карман пиджака. Флакон, о котором я успел позабыть, был там.
- Зная, что вы будете спрашивать, я скажу: это смесь из 36 ингредиентов, в числе которых есть абсент, розмарин, сахар и сок алоэ. Если у вас нет аллергии на кокос и злаковые, мы можем продолжать, - он наклонил свою голову, выжидая. Я отрицательно помотал своей.
- Замечательно. Вылейте содержимое в свою чашку, размешайте, тогда мы и продолжим.
«Точно, я Алиса. Съешь меня. Выпей меня. Прямиком в кроличью нору».
Я послушно вылил синеватую жидкость в чашку, размешал. Только сейчас я уловил запах жареных грибов.
- Ага! Начнём же! – Леонид оживился, стал слегка приплясывать на месте, усы его стали дёргаться в такт.
Он поднял крышку своей тарелки, я последовал его примеру. Жареные грибы в сливках со стейком и порцией жареной картошки. Неплохое начало вечера.
- Нет-нет, сначала чай. Не по этикету, конечно, но так надо, - Леонид отпил из своей кружки, закусил стейком и протёр усы салфеточкой.
Я поднял чашку и поднёс её ко рту, пытаясь уловить запах содержимого. Внезапно я понял, что чувствую что-то, но не могу его распознать. Я поймал себя на мысли, что это было нечто вроде белого цвета, но от мира запахов, будто бы все ароматы смешались в один.
«Все мы здесь не в своём уме. Иначе, как бы ты здесь оказалась».
- Мне не придётся вас упрашивать, не так ли? – я взглянул на него. В нём едва ли было что-то от маньяка-убийцы или торговца чужими органами. Его глаза успокоили меня, уголки рта словно пытались обнять. Я послушно сделал глоток. Всё прояснилось. Даже мысли плыли сами собой, никакого напряжения.
- Теперь идёмте.
Мы спустились по лестнице, в моей голове всё больше и больше разбухала сахарная вата. Я перестал ощущать время, за негативные мысли не получалось ухватиться. Луна виделась мне совершенством. «Это что, наркотик? Зачем ему это?».
К моему удивлению, мы вернулись другим путём, хотя мне казалось, что он был единственным. Мы вошли в залу с каменным полом, где всё было освещено лишь огнём причудливого факела. Где-то за стеной пела женщина, оперная дама, судя по сложности исполняемого отрывка. Леонид отчётливо щёлкнул пальцами. По стене поползла трещина, обои из бархата разверзлись, мне в лицо ударил яркий свет, похожий на тот, что отражается от чистого белого снега в полдень.
Передо мной раскинулось небывалое зрелище. Мы стояли на вершине горы, прямо рядом со мной пролетел со свистом орёл, я почувствовал, как слегка участился пульс. Внизу раскинулась долина, зеленеющая и причудливая. Мы были на небольшом плато, свежесть пронизывала насквозь.
Ясность сознания позволила мне по-настоящему насладиться пейзажем. Леонид всё это время смотрел на меня зачарованно, я пару раз задел его боковым зрением. Казалось, что эта величайшая из всех картина его ничуть не занимала, словно он видел её десятки тысяч раз. Я заметил катящиеся с соседней горы камни, друг за другом, с треском подпрыгивающие на неровностях. Они были идеальной формы. Гигантские каменные шары неслись в долину, рискуя разбиться вдребезги и окончить своё существование.
- Где мы? – наконец, произнёс я.
- Мраморный зал, - Леонид отвернулся от меня и вскинул руки к небу. Опустились ступеньки, крепкие, кремового цвета. Сверху пылал свет, он звал, он приглашал. Он хотел, чтобы мы шли к нему.
И мы пошли. Всё это время мне было необычайно легко, как будто тело было не моим, да и голова не принадлежала мне. Будто это был сон, который я бы определённо забыл наутро, таким неосязаемым мне казалось происходящее. Любое осознание ускользало, но это не причиняло ментального неудовлетворения. Всё было чистым, всё несло спокойствие. Ступеньки кончились.
Мы оказались в комнате. Это была классическая английская гостиная какого-нибудь уважаемого лорда: камин, шкуры животных и твид сразу бросались в глаза, они терзали воображение. Два кресла, источающие комфорт, смотрели на разгорающееся в камине пламя, не обращая на нас никакого внимания. Леонид снова щёлкнул пальцами, и кресла послушно повернулись к нему лицом. Где-то наверху зазвучала скрипка, к ней подключились ещё две. Вечер становился интересным.
Леонид пригласил меня сесть. Я повиновался. Тогда и он сел напротив меня. Все вопросы вдруг стали кричать в моей голове, едва я посмотрел в его неприлично зелёные глаза.
- Как Вы думаете, кто я такой? – спросил он первым.
- Бог?
- Я польщён вашим вниманием, но…
- Тогда Дьявол? – я перебил его, но мне хотелось знать наверняка.
- Едва ли.
Я надеялся, что разгляжу в нём булгаковского Воланда, но для последнего он был слишком добродушным. Скрипки утихли. Окон не было, но мне стало чудиться, что идёт дождь. Леонид наклонился ко мне, сложил руки вместе и заговорил.
- Люди прошли огромный путь в своей вере в сверхъестественное. Амон Ра, Перун, Зевс, Меркурий, Иисус Христос, коммунизм.… Пытаясь добраться до главного, они всё же упустили все детали. А здесь, как и в любом деле, детали важнее всего. Платон подобрался довольно близко, ведь души и правда существуют. Но не сами они совершают перемещение. Это делаем мы.
- Вы? Кто это – вы?
- Все те, кого Вы видели в моей квартире – отнюдь не случайные гости. Они мои, скажем так, коллеги. Мы – проводники, искатели душ, мы забираем и отдаём.
- Постойте. Так вы – Смерть?
Леонид откинулся на спинку кресла и залился смехом, из его глаз потекли слёзы. Он утёр их рукой и продолжил.
- Да, нечто подобное. Люди представляют Смерть как фигуру в чёрном балахоне, непременно с косой и непременно без кожи и мышц – одни кости. Люди думают, что она приходит к людям, когда они умирают.
- Разве не так?
- Отчасти. Но мы не убиваем, а наоборот, спасаем. Мы приходим во сне. Когда тело человека уходит в отставку, душе его всё же требуется сосуд, ёмкость, которую нужно наполнить. И тогда появляемся мы. Слышали про «свет в конце тоннеля»?
- Естественно.
- Это наши фонари. Там, где обитают души – ужасно темно. Вернее, даже не так – света там нет и вовсе. А у нас есть фонари. Только так мы можем найти и спасти чью-то душу.
- А если вы её не найдёте?
- У нас есть всё время мира. В мире умерших время тянется совсем не так, вы и не заметите, если пройдёт час, неделя, целый век. Там всё подчинено совершенно другим законам.
Я вдруг вспомнил о той девушке из моих снов.
- А как же та девушка?
- Ага! Теперь вам нужна она! Ну что же. Скажем так, нам разрешено посещать других людей в их сновидениях. Потом они ищут то, что увидели, в окружающих, считая, что их мозг не может создать ничего, чтобы они бы не видели в реальности. Мало кто этим занимается, но подобное встречается. Так вот, Катрин побывала и в ваших снах пару раз, наверное, вы ей очень понравились.
- А как она меня нашла?
- Вероятно, видела вас где-то: на улице, или в метро. Люди редко уделяют внимание глазам, а как сказано у Льва Николаевича: «Глаза – зеркало души». Он попал в самую точку. Проводники видят всё, лишь взглянув человеку в глаза.
- А как насчёт вас? У вас души нет, получается?
- Так и есть. Лишённые однажды, мы лишь исполняем предначертанное нам много лет назад. Это наша работа.
- То есть, вы не можете умереть?
- Конечно, можем, иначе кто-нибудь бы точно раскололся за столькие годы, - Леонид усмехнулся и потёр ус.
- Мы слуги. Умирая в обычном мире, мы просто в него не возвращаемся. Не от старости, конечно, этого недостатка мы лишены. Но никто не отваживается прожить больше сотни. Да и слишком заметно. Есть ещё кое-что. Нас на деле очень много, не все мы знаем друг друга в лицо. И горы золота не сваливаются на наши головы просто потому, что у нас такая служба. Поэтому, нам приходится работать, как и все остальные. И лишь по зову долга мы обращаемся в проводников. Верите или нет, работёнка нелёгкая, поэтому многие сильно хитрят. Один мой хороший знакомый, вы, верно, видели его, с острым носом такой, выучился на хирурга. Уже тридцать лет работает, но зачем, спросите вы? Жизни он спасает, чтобы люди ещё немного пожили, не желает он с ними возиться. Только не думайте, ведь всякая душа лишена пороков, лишь мир вещей, материальный, насыщает нас злом. Душ у нас нет, поэтому и материальная среда сильно давит на каждого. Многие справляются, но не все, конечно же. Приходится искать компромиссы.
- А всё же она…
- Ах да, я ушёл не в ту степь. Я не помню, сколько ей лет на самом деле, но зовут её Екатерина Полищук. Только не подумайте, с Любовью её связывает лишь фамилия, а настоящую я её уже не помню. Переженилась она много раз. Но любовь подчинена душе, поэтому и этого мы лишены. Она пыталась, конечно, бедняжка. Но ничего у неё не вышло. Низшие чувства нам доступны, но вот любовь – это скрыто от нашего понимания.
- А как же вы становитесь проводниками?
- Честно? Я не знаю. Я просто был им. Может даже и рождён женщиной, я плохо помню это время, когда я был маленьким. На первом месте у нас всё-таки служба, а потом уже земная жизнь. Мы все сироты. Совпадение или замысел, уж не знаю.
Я устремил взгляд в пустоту, попытался осмыслить сказанное им. Ясность уходила из головы.
- Но… зачем же вам я?
- Ага! Вам стало интересно! Видите ли, я знал, что Вы придёте. Немного сомневался, но всё же знал. И вот, вы здесь. Я хочу спасти Вашу жизнь.
Его глаза посветлели. Он всё видел.
- Никто не должен просто существовать. Поверьте, умирая, вы должны знать, что это было не напрасно – вся ваша жизнь была не напрасной.
- Но что вы можете сделать?
- Я показал Вам жизнь. Сейчас Вы не понимаете, не видите этого. Но оно придёт. Этот вечер будет казаться Вам полнейшим бредом, плодом Вашего воображения. Зерно явится, и тогда Вы родитесь заново. Всё дело в той микстуре. Вы бы не выпили, если бы я сказал.
- Что в ней? – я стал понимать, что там был не просто какой-то галлюциноген.
- Это любовь. Любовь к жизни.
…..
Луна отдыхала на перине из скучных облаков, изредка отбрасывая лучи на асфальт и дома. Я шагал по набережной, пытаясь осознать произошедшее. Любовь к жизни? Разве её можно просто вот так выпить? Как лекарство от простуды?
Ветер стал подметать улицы задолго до дворников. По всему телу, начиная от щёк, пробежала дрожь. Я хотел скорее добраться домой, закутаться в одеяло и заснуть. Если я уже не спал. Свежесть выветрилась из головы, как исчезает со временем опьянение. Как будто бы ничего и не было.
Уже в вагоне, мерно раскачиваясь на сиденье и рассматривая своё отражение в стекле напротив, я заметил в себе какую-то перемену. Я встал, подошёл поближе, держась за поручень. Что-то было не так с глазами. Они светились.

 Отправлено: 16.02.18 15:51. Заголовок: Авторы сговорились п..

Авторы сговорились призывая в нашу обыденную жизнь Богов и Антихристов. Теперь еще и Проводников. Харонов-перевозчиков мертвых по Стиксу... Нормальный такой мистический рассказ. Но я не настолько поклонник этого еретического жанра, чтобы восторгаться. Для меня уж очень сильно заметна искусственность умопостроений сюжета. Выражаясь словами автора: "Я устремил взгляд в пустоту, попытался осмыслить сказанное им. Ясность уходила из головы."

 Отправлено: 03.03.18 13:02. Заголовок: Первый рассказ тут, ..

Первый рассказ тут, который не смогла дочитать до конца. Чувствуется, что у автора есть фантазия и желание писать. Но продираться сквозь неумело построенные фразы настолько тяжело, что даже желание узнать, чем дело кончится, не заставляет дочитать до конца. В общем, нужно работать над языком. Начать с малого. Вот, привожу советы бывалого редактора Дмитрия Иванова (http://olegchuvakin.ru/dimych.html) : "Главная наша беда… почти всех, кто пишет, это «четыре всадника стилистического апокалипсиса». С ними лучше всего побороться немного погодя после того, как написал текст.
Называю всадников по именам:
1. Былинный всадник — повтор глаголов «был/была/были» во всех проявлениях на небольших участках текста;
2. Этот всадник — повтор связок «это» во всех проявлениях.
3. Такой всадник — повтор «так/такой/тот/те» и подобных.
4. Что за всадник — повторяющееся «что»-канье…"

 Отправлено: 04.03.18 16:07. Заголовок: Сложное впечатление...

Сложное впечатление. Есть классные места (например, эротические ощущения героя). "Проводники" - сироты - тоже неплохо. И таких моментов действительно немало. Но "лишнего" тоже. Хорошо, я согласна с клубом для "проводников". Но зачем так подробно описывать чем там кто занимается, кого мы больше вообще не увидим? Любовь к жизни - да. Выпить её? Ладно. Но непонятно, зачем "проводнику" ею кого-то поить? Почему он выбрал для спаивания любовью к жизни именно героя? И что это за секс без обязательств - как апофеоз любви к жизни? В общем, что-то много у меня вопросов)))

 Отправлено: 22.03.18 20:26. Заголовок: А по моему очень даже классно

А по моему очень даже классно... я прочла тут еще не так много работ, но эта сильно выделяется на их фоне. Да, есть шероховатости с языком. Это ничего страшного - было бы желание, а опыт и знания дело наживное.
Мне понравилась сама история. Тема конкурса какая? Правильно, "Городская легенда". Эта работа ее идеальное воплощение. Это действительно классная работа, которая заставит задуматься, насладиться, улыбнуться, погрустить и прочее. По ходу чтения история заставляет переживать разные эмоции, и при этом не теряет своего смысла.
Можно конечно долго обмусоливать и обсасывать каждую строчку, можно быть ревностным поклонником себя любимого, но "Свет" - достойная работа. Спасибо огромнейшее автору! Удачи и успехов на писательском поприще.

 Отправлено: 22.03.18 21:05. Заголовок: Главное достоинство ..

Главное достоинство хорошей литературы- простота изложения.Если уж начал читать, то, чтобы не смог оторваться до конца. Не хочу обидеть автора, но в этом рассказе как раз и не хватает этого достоинства. Совсем неинтересно, затянуто,скучно. Вот зачем фантастическому рассказу такой сложный язык и такое трудноперевариваемое построение фраз.

 Отправлено: 23.03.18 10:45. Заголовок: Рассказ чисто на люб..

Рассказ чисто на любителя... не для меня... не сюжетом или идеей, а манерой изложения. Я, конечно, дочитал... но ничего сказать не хочу.

 Отправлено: 24.03.18 17:32. Заголовок: Вот-вот, второй раз ..

Вот-вот, второй раз обращаюсь к рассказу... Говорят, надо что-то сказать... Не получается... Никаких особых мыслей не вызвал.... Дочитал-то с трудом, а уж что-то о рассказе сказать... Как-то и нечего...

 Отправлено: 27.03.18 14:47. Заголовок: Первое что бросилось..

Первое что бросилось в глаза, это странные, для меня, сравнения.
Глаза то "горят как Троя", то зелёного цвета. Тогда не понятно, почему горят. Если это к их блеску, живости, то это совсем не очевидно.
«Аккуратно ругались соседи за стенкой». Если аккуратно, тихо, то этого не слышно, мне кажется.
«Как озноб, приходящий от некачественных синтетических наркотиков.» Т.е. гг был или является наркоманом, что может так сравнить?
Чуть ниже "приход небывалой радости". Наркоман?
«мы сплелись так тесно, как наушники в кармане». И вся загадочность интимной связи разрушилась об карман и наушники.
Девушка из снов? Раньше про неё не слова.
Мне показалось, что автор попытался написать что-то вроде мистики с атмосферой Зелёной лампы Грина (или других его рассказов, Зурбаганский стрелок, например), но из-за неудачных сравнений не получилось.
Однако, когда читал, некоторая интрига всё же была, хотелось узнать побольше про авторский мир. Интересно написано, и про души, и про проводников, но... Любовный напиток, вот так просто? Как в Матрице: выпей, съешь и всё наладится? Это слишком упрощённо, при всей фантастичности рассказа, не поверил в это. Где превращения, метаморфозы главного героя, зачем тогда он был в той странной квартире, играл в карты? Весь эпизод получается бессмысленным. Или секс и чай - залог любви к жизни? Показалось, что автор просто не смог раскрыть потенциал или не хватило рамок рассказа. Только вот с чаем - слишком топорный выход. И почему в нём 36 ингредиентов? Какой в таком уточнении смысл, если дальше не было раскрытия? Или я не увидел просто?

 Отправлено: 27.03.18 18:43. Заголовок: "Сверхъестествен..

"Сверхъестественное: Амон Ра, Перун, Зевс, Меркурий, Иисус Христос, коммунизм.…" Хороший логический ряд .
Мда, который уже рассказ на конкурсе напоминает мне Михаила Афанасьевича. То Воланд, то чертовщина, то квартира нехорошая... Или хорошая? Идея с проводниками любопытна, но исполнение меня не впечатлило. Не вызывает сопереживания гг, хотя повествование ведётся от первого лица, что должно бы облегчать идентификацию с героем. Только конец понравился, про светящиеся глаза.

 Отправлено: 27.03.18 18:51. Заголовок: Ну хоть и несколько ..

Ну хоть и несколько однообразно народ прореагировал на название конкурса (призраки,кладбища и т.п. мистика)...Но вообще движуха началась хоть... 40 рассказов к 400 летию... к 40 летию клуба...